Павел Прилучный о звезде «сумеречной саги»: «Впервые меня так кинул любимый человек»

А до кучи вскоре раздался звонок от мастера Х курса Константина Райкина, после которого я забрал документы из Школы-студии й        МХАТ. Все к одному — почва ушла из-под ног. И что мне оставалось? Ежедневно доказывать свое право на существование в актерском мире. Благо что выживать научился с младых колен…

Как в фильме ужасов, на нашей двери было написано кровью: «Вы следующие»… Родители пришли домой после работы и поняли, что соседей вырезали. В начале 90-х в Казахстане стычки на национальной почве были не редкостью. Как и многие другие, мы в срочном порядке продали все имущество и бежали из южного города Чимкента. Сели на поезд до Москвы… Загнав огромную пятикомнатную квартиру в центре города, родители надеялись устроиться в столице. Но за ту неделю, что наш поезд тащился через всю страну, экономика сделала финт ушами — советские рубли успели превратиться в ничто. Вместо стартового капитала мы привезли целый чемодан разноцветной макулатуры… Пришлось разворачиваться и пилить в Новосибирск, где у мамы были родственники… Йе-хуу! Мне-то все эти перипетии казались увлекательным квестом с постоянной сменой декораций за окном поезда, ночевками по гостям. В четыре года я, конечно, не мог оценить, что пережили родители, оказавшись без средств и крыши над головой. Закончилась эта одиссея под Новосибирском, в городке Бердске, где кто-то за бесценок продавал свой участок. На нем стояла избушка и торчал полусгоревший остов былого особняка. В одной комнате гостевого домика ютилось младшее поколение: я и брат с сестрой, за стенкой — родители. Мужчины принялись отстраивать коттедж своими руками. Главным образом за дело взялись папа с братом, я же больше мешался. И года через три у нас появилось родовое гнездо на 14 комнат. Мама тем временем занялась предпринимательством, кормила семью…

В Чимкенте она имела свою студию хореографии, отец был профессиональным боксером, вел кружки… В сибирском городке их роли поменялись. Видимо, отец переживал, что заработок в дом приносит только мама, — начал выпивать. Хотя жестким я его помню скорее по трезвости… Постоянно находясь дома, папа занимался детьми и законы установил строжайшие. Если провинился — моешь посуду и убираешь за всеми домочадцами, а это, между прочим, семь человек (на время к нам переехали бабушка с дедушкой), две собаки, крысы, свинушки, кролики и даже лошадь. В общем, авгиевы конюшни!

Спорт отец не бросил — тренировался, даже когда выпьет. Нагрузка на сердце, не всегда качественный алкоголь… Однажды ему стало плохо, загремел в больницу, откуда уже не вернулся… В 54 года…

…Мне на тот момент исполнилось 14, и я вдруг почувствовал себя единственным мужчиной в семье, хоть и являлся самым младшим. Ребенок, которого не планировали… Маме было за 40, врачи не советовали меня оставлять, но она не послушала… Такой поздний киндер-сюрприз… Когда отца не стало, мой старший брат Серега уже жил отдельно: он поступил на филфак, там безумно влюбился в однокурсницу, женился и завел двух дочерей. Потом, правда, ушел в другую семью, где у него появились еще две дочки… И с тех пор разрывается между первым и вторым потомством. А в перерывах успевает еще и меня повоспитывать.

Сестру, которая старше на 10 лет, я сам иногда учу уму-разуму, поскольку она у нас кадр отдельный — эдакая гениальная дурочка. В ней уживаются оба полюса. Про мою сестру можно анекдоты рассказывать.

Например, как Ленка своими силами поступила в медицинский на дантиста и ляпнула кому-то на курсе, что ее мама — частный предприниматель. Инфа дошла до ректора, который быстро сообразил, что с этой семьи можно поиметь… Но как заставить студентку бюджетного отделения платить? Решил для начала взять на слабо: «Стоматология — не твое, пиши заявление но собственному желанию». А Ленка честно зубрила и приносила только пятерки! Но тут же приняла на веру мнение авторитетного препода и забрала документы… Родителям признаться боялась, два месяца притворялась, что ежедневно ходит на учебу. А однажды плюнула и осталась дома — авось не заметят. На вопрос мамы «Ты чего пропускаешь институт?» Ленка печально вздохнула: «Да некуда мне идти!» И хлопая огромными глазищами, добавила: «Вообще-то мне нравилось в меде — может, восстановиться?» А это огромные деньги! Наивный человек, моя сестра и представить не могла, что в жизни возможно такое надувательство. От расстройства Ленка закрылась у себя в комнате, полгода читала книги для начинающих художников и неожиданно изобрела свой способ рисовать: макала пальцы в краску и малевала ими на холсте потрясающие картины. Таким образом пережив первый удар судьбы, она с лету поступила в архитектурный… Но там вдруг заскучала по стоматологии: «Все-таки с детства мечтала лечить зубы» — и восстановилась за те самые нереальные деньги… Говорят, стоматологи получают хорошо… Только не моя сестра! Ленка работала в долг: «Жалко стало бабушку, я ей за свой счет зуб поставила!» С более обеспеченных пациентов Ленка брала только за материалы, ее работу можно было не оплачивать… Кукушка полнейшая! Но таких людей мало, их надо беречь… Когда я устроился в Москве, перетащил сюда и маму с сестрой. Рад, что здесь Ленка нашла себе мужа — такого же бессребреника, сейчас у них растут два пацана…

Я, напротив, стал мутить свой бизнес еще подростком. Мыл с друганами машины на трассе, покупал водяных черепашек по 10 рублей и толкал по 30… Даже грузить мешки не гнушался! Когда подрос, стал вести свадьбы, вечеринки, одно время в стриптиз-клубе выступал в качестве конферансье. Адское испытание для отрока, когда с ним в одной комнате 20 голых баб, которые ничего не стесняются… И это терпеливо снес! С тех пор заряжен уверенностью, что не пропаду, даже если меня перестанут снимать в кино.

А если б не стал актером — сейчас точно или сидел бы, или лежал… По Бердску шарахались одни спортсмены и наркоманы. Чтобы доказывать здесь свою состоятельность, нужно было драться каждый день. Не так на тебя посмотрели — сразу в морду. Иначе загнобят. У меня имелась своя команда, с которой мы постоянно участвовали в сходках. Я выделялся на фоне суровых сибиряков — после Казахстана у меня сохранилась дикарская прыть. К тому же отец подсадил на бокс… Отсюда 10 сотрясений и столько же переломов носа (спасибо еще, что не свернули набок, поставив крест на актерской карьере)…

Мама тянула одеяло на свою сторону и отдала меня на хореографию. Заочно противился, но когда вошел в зал ДК «Родина» и увидел, что я единственный мальчик в группе из 20 человек, а все балеринки в лосинах… С приличными девочками в Бердске тоже был напряг. На хореографии же я влюблялся постоянно. Причем в старшеклассниц: мне 11, им по 18 — уже развратные, многому научили… Лафа закончилась, когда меня пригласили выступать в оперный театр. Заочно я был не прочь, а как вошел в зал, сразу понял — не мое: одни пацаны и тоже в лосинах! И опять же все внимание обращают…

Я тогда особенно прикипел к дочке учителя хореографии по имени Лена. Очень красивая девочка — смуглая, темноволосая, 90/60/90… Ей 19 лет, мне 13 и еще плюс 5 для понта… Я рано возмужал. Кажется, Ленка до сих пор не знает правды о моем возрасте. Любовь к ней накрыла меня с головой. Я вдруг превратился в романтика, который писал стихи… И в энный день ее добился… Впрочем, не так уж это было и серьезно, раз закончилось с моим поступлением в театральное училище, где учеба отнимала по 12 часов в сутки…

А я ведь туда даже не собирался — со школы ненавидел театр. Был не в силах высидеть целый спектакль, ерзал: неинтересные мне люди наигранно пересказывают притянутые за уши сюжеты. Кроме того, я не сомневался, что в театре все голубые. Однако поступить на бюджет в хореографическое было нереально, и тогда мама предложила: «В этом году приезжает доцент ГИТИСа из Москвы и набирает курс в театральное, попробуй хотя бы!» Я заорал: «Нет, только не это!» Потом сдался, подготовил басню и собирался вяло бубнить ее себе под нос. Абитуриенты сидели перед комиссией полукрутом, моя очередь оказалась последней… И с каждым выступающим у меня открывались глаза: как круто они читают! Насколько естественно! Один мальчик приехал из глухой сибирской деревни — ни разу не видел лифта, не мылся в ванне, а Новосибирск ему казался крутым мегаполисом… И вот он читает Шукшина. Именно этот рубаха-парень меня порвал окончательно! Я вдруг понял, как это здорово — заставлять людей сопереживать, смеяться и плакать, пока ты существуешь на сцене… Ну и сделал все, чтобы хоть немного соответствовать тем, кого только что услышал.

Ездить на учебу из Бердска было неудобно, снял комнату у чудесной женщины Ады Ильиничны — преподавательницы литературы, которая выступила моей личной Ариной Родионовной. Как узнала, что я артист, стала со мной заниматься. Вставала ни свет ни заря, наливала мне чай и спрашивала: «Ну что, глаза твои видят?» — «Нет, еще не продрал». — «Тогда я сама тебе почитаю…» Я был обычным гопником, тяги к классике никогда не испытывал, а за время нашей «совместной жизни» перечитал больше институтской программы. Именно Аде Ильиничне я благодарен за то, что мое лицо озарила некая печать интеллекта.

…В Москве меня никто не ждал, учитывая тот факт, что одна из первых знаменательных встреч — двое вышибал, тыкающих мне в грудь дулами автоматов… Да я и сам не грезил столицей. Поехал туда лишь затем, чтобы развиваться в профессии.

В Новосибирске со второго курса играл в Академическом молодежном театре «Глобус» — в зале на тысячу человек не было места скромному проявлению чувств: нас учили широким жестам. Любой монолог кричишь, иначе с галерки послышится голос какой-нибудь бабушки: «Повторите, не слышно!» А меня больше интересовал внутренний механизм актерской игры… Мы же ездили на фестивали, я видел, что показывают другие школы, например курс Сергея Женовача.

Мой мастер с ним был знаком и отрекомендовал меня перед поступлением в ГИТИС. О том, что я собрался в Москву, не знала даже мама. «Я к другу на дачу поехал», — дезориентировал я ее в пространстве.

По прибытии первым делом взял у одного из выходов метро газету с объявлениями. Выбрал самую центровую риелторскую контору — в двухстах метрах от Петровки, 38, что казалось мне гарантией безопасности: кто же будет мошенничать под носом у милиции? К тому же я давил на человеческий фактор и распахнул перед агентами душу: «Ребята, я будущий студент, актер, приехал поступать в театральный вуз. Нужна квартира всего на несколько дней — помогите, чем можете!» Тут же отдал им 15 тысяч рублей, которые копил до этого месяца два. Мне назначили стрелку на «Менделеевской» в центре зала: «В 8 вечера подойдет наш человек и передаст тебе ключи». Надо заметить, дело было в пятницу, и работала контора как раз до 20:00. Естественно, на встречу ко мне никто не пришел. Я задергался, побежал к ним в офис, ткнулся в закрытую дверь, как слепой котенок… И пошел бродить по улицам с чемоданом… Ну Москва, ну красава! Не успел осмотреться — сразу пинка под зад! Три ночи между конкурсами провел на лавочках в Камергерском… А в понедельник утром с ноги открыл дверь той риелторской конторы, собираясь бить все морды без разбора. Но там сидят люди опытные — мне в грудь сразу уткнулись два ствола и охранники выставили недовольного клиента на лестницу… Тогда я кинулся на пресловутую Петровку, где дядечка-милиционер только пожал плечами: «Видишь, в их контракте мелкими буквами написано, что тебе в течение месяца обязуются отдать ключи. Значит, раньше мы им ничего предъявить не сможем». И напоследок обнадежил: «Всего 15 косарей отдал? Радуйся! Люди по три штуки баксов дарят!» Я вернулся на Камергерский, как в родной дом, — ведь на время поступления передо мной маячила перспектива стать местным бомжом. Вдруг подходит девочка: «Помнишь, мы с тобой вместе на конкурсе читали?» На эмоциях я поведал ей о своих несчастьях и в ответ услышал: «Не проблема, я с мамой живу, можешь у нас на несколько дней остановиться». А у меня уже страх. «В чем подвох? — думаю. — Как бы последние трусы не отобрали!» На сей раз обошлось. Абсолютно незнакомый человек в этом равнодушном городе протянул мне руку помощи.

С поступлением в ГИТИС вышло еще одно недоразумение: после третьего тура я не увидел в списках свою фамилию. Расстроился ужасно — отключил телефон, напился пива в Камергерском… И между делом заметил, что там идет набор во МХАТ. Пошел читать просто уже назло тем, из ГИТИСа… И меня сразу взяли. А на следующий день позвонил сам Женовач: «У нас конкурс прошел, вы где?» Оказалось, он планировал меня взять, но кто-то забыл вписать мою фамилию в список. Судьба?

Однокурсники по новосибирскому училищу встречали на платформе с оркестром, цыганами, медведями… Один чувак нес хлеб-соль… Другой сунул в лицо микрофон, словно ведущий новостей: «Скажите как будущая столичная знаменитость…» Всей компанией пошли отмечать мое поступление. И так каждый раз, когда я туда приезжаю: ребята бросают все дела, снимают коттедж, мы тусуемся несколько дней подряд.

В Школе-студии МХАТ такой братской атмосферы не сложилось. Курс был талантливый, но непростой: Аня Чиповская, Никита Ефремов, Кристина

Асмус (которая сначала была Мясникова, а потом поменяла фамилию), Гриша Добрыгин, Ваня Макаревич… Мы пережили две трагедии, которые случились за время нашей учебы: один из самых талантливых однокурсников разбился в самолете под Иркутском, второй умер от передоза прямо в Школе-студии… Курс сразу окрестили роковым. Нет, мы все подружились, но в Москве у каждого своя жизнь, встречаться просто нет времени.

А ведь когда-то сутки напролет проводили вместе… В Школе-студии МХАТ самый сложный график. Не может быть личной жизни, работы — только учеба. По крайней мере так у Константина Аркадьевича Райкина. Через год на курсе осталась треть… Асмус и Добрыгина, например, выгнали. Но они не сломались и всем доказали, чего стоят.

И меня Райкин не очень хотел брать — я больше понравился Табакову. А Константину Аркадьевичу потом доказывал каждый день, что принял он меня не зря. И в результате стал одним из ведущих учеников: Райкин делал класс-концерт из 30 номеров, в 28 из которых задействовал меня… И сам я очень любил своего мастера, считал одним из лучших актеров и педагогов. Но в какой-то момент мы друг друга не поняли…

Во время репетиций я повредил связку на ноге… Потом дома случайно ступил на больную конечность — дорвал начатое. Чтобы сохранить равновесие, описал здоровой ногой в воздухе дугу — и напоролся ступней на нож, который неудачно лежал на кухонном столе. Растянулся на полу, истекая кровью… Еле дополз до телефона — две недели пролежал в больнице с подвязанными кверху лапками. Странная история, которая еще и совпала с моей душевной раной — финалом не менее странного романа с известной голливудской актрисой… После выхода из больницы я решил съездить в Новосибирск, выдохнуть, прийти в себя… У меня как раз оставались две недели больничного. Однако Константин Аркадьевич неожиданно решил сделать класс-концерт на неделю раньше. Не обнаружив меня в общежитии, Райкин позвонил мне и воспринял отъезд в Новосибирск как дезертирство: «Актер должен играть в любом состоянии!» После чего снял меня со всех 28 ролей… Я понял, что в «Сатириконе» мне в ближайшее время ничего не светит, оскорбился и по возвращении забрал документы из Школы-студии. В общем, оба погорячились.

Некоторое время после этого я испытывал ощущение полного краха… А сейчас понял, что дикий роман с Никки Рид (известной по роли вампирши Розали Хейл в саге «Сумерки») был всего лишь прекрасным приключением, которое вывело к новому повороту моей истории.

Я даже не знал, кто она… «Сумерки» тогда были в процессе съемок, других фильмов с Никки Рид я еще не видел. Тем более у нас на класс-концертах бывали иностранцы — в Школе-студии МХАТ есть курс, обучающийся по обмену. И как выяснилось позже, Никки привезла в Россию свой очередной фильм, а на показ ее притащила американская подруга, которая как раз у нас училась. А тут я на сцене «блистаю» в тех самых 28 этюдах из 30! Кому-то это могло набить оскомину, а Никки, наоборот, заинтересовало. И когда дали занавес, ко мне подошла симпатичная девчонка и выдала хвалебную речь по-английски, из которой я не понял ни слова. Языка я тогда не знал и понять не мог, чего она от меня хочет… «Отстань, — говорю с ответной улыбкой. — Фэнкью и гуд-бай!»

Девушка оказалась упертая — поздно вечером в дверь моей комнаты в общаге постучали… Открываю — опять это прекрасное видение явилось! Улыбается во все лицо: «Неііо!» Тут я уже разозлился: «Мне спать пора! Завтра рано вставать!» — и складываю ладошки у уха. А Никки, видимо, не так поняла — думала, может, что я ее к совместному сну приглашаю… И проходит в комнату. Единственным способом отвязаться было перенести свидание на завтра… В общем, я в первый момент смотрел на ее эмансипированную активность сквозь пальцы, и, видимо, это Никки зацепило. В Америке тысячи парней вокруг звезды экрана вьются, а тут какой-то русский студент морду гнет.

После занятий на следующий день за мной приехал мерседес с личным водителем и доставил в «Балчуг»… Я стал догадываться, что девушка за мной ухаживает непростая. Но вот кто она — загадка. Это же здорово, когда женщина как непрочитанная книга. А в нашем общении прочитать друг друга было сложнее всего: я не понимаю по-английски, она — по-русски… Общаемся как глухонемые, используя весь свой актерский арсенал… Но чтобы выразить свою симпатию, порой слов не нужно. Язык тела — международный. Так что в ее шикарных апартаментах мы не скучали. Потом отправились гулять, и я показывал ей Москву, которую за два года неплохо изучил.

Никки абсолютно не звездная — она не требовала водить ее в дорогие клубы и лучшие рестораны. Мы проводили время, как все люди нашего возраста: гуляли по паркам, ездили в метро, сидели в кофейнях… Несмотря на языковой барьер, нам было легко — все время что-то изображали, фоткались, над чем-то смеялись… У Никки вообще улыбка не сходит с лица. И вся эта тайна вокруг ее личности в совокупности с женским очарованием, красотой, ожиданием скорого отъезда сделали свое черное дело… Я уже не мог думать о занятиях — только о нашей следующей встрече… Показал фотографии своей новой девушки Никите Ефремову, и тот наконец меня просветил: «Да это же Никки Рид, крутая голливудская актриса… «Тринадцать» смотрел?»

Никки родилась и выросла в Голливуде, а для американского актера это главное преимущество. Ты можешь ходить на пробы, с юных лет сниматься в рекламе и эпизодах. Голливуд — маленькая деревня, где все друг друга знают. В 17 лет Никки стала соавтором сценария фильма о собственном 13-летнем периоде жизни, экспериментах с наркотиками… Нашла продюсера, снялась в главной роли… и прославилась! И когда я потихоньку освоил английский, общий язык не столько помог нам, сколько приоткрыл, какие мы с ней разные по менталитету. Никки было сложно понять, как это я приехал из Новосибирска и пробиваюсь в кино… Почему не могу получить все и сразу: «Что ты играешь в эпизодах? Напиши сценарий, найди режиссера и задействуй себя в главной роли…» Все просто! Как-то она спросила: «Сколько стоит твой съемочный день?» А я тогда играл не в самом удачном сериале «Путейцы», где у меня было 6 или 7 съемочных дней, но платили по студенческим меркам хорошо. «Много — 120 баксов! А ты сколько стоишь?» — «20 тысяч долларов. Но это самая маленькая ставка». Даже сейчас для меня эта сумма фантастична. Хотя тогда для нас с Никки эта финансовая пропасть не была важна.

Я зарабатывал минимально, однако сводить девушку в кофейню или клуб мог без проблем. Она не ждала от меня каких-то суперских подарков, даже удивлялась, когда я придерживал ей дверь или щелкал перед носом зажигалкой, чтобы прикурить сигарету: «Зачем? У меня есть своя!»

Когда она уезжала в первый раз, мы еле оторвались друг от друга. Договорились писать-звонить. У меня тут же появилась цель: принялся учить английский язык… Сначала садился за письма со словарем: писал по-русски, а потом тупо переводил каждое слово… Ежедневно мы созванивались по скайпу, и уже через месяц я стал понимать почти все. Однажды Никки прислала мне фотку: крупным планом — ее запястье, на котором, словно браслет, вытатуирована моя фамилия — «ПРИЛУЧНЫЙ»… Кривенько, будто курица лапой писала. Но приятно, что человек ради тебя готов на романтичный и безбашенный поступок.

За год таких отношений на расстоянии Никки приезжала в Москву трижды, останавливалась уже в моей захолустной хатке, которую я снял на ВДНХ. Без евроремонта, конечно. Мой студенческий флэт ее, без сомнения, шокировал, но Никки пыталась скрыть это под своей дежурной улыбкой. К себе она меня тоже приглашала, но у нас же процесс получения визы в американском посольстве довольно проблематичный. У меня долго руки не доходили, йотом я наконец подал документы… А Никки со свойственной ей легкостью предложила еще один безбашенный план: «Давай поженимся за один день в Лас-Вегасе! Тогда ты получишь наш паспорт и сможешь приезжать ко мне без проблем». Я на радостях согласился. Ну это же приключение — свадьба в Лас-Вегасе, как в кино! Уезжать насовсем я туда не собирался — кого бы я играл в Голливуде, русскую мафию? Наконец получил визу, накопил денег на билет… А накануне отъезда моя невеста совершенно неожиданно оказалась недоступна по всем средствам связи: телефон, скайп, почта — везде тишина.

Я понял, что меня динамят. В современном мире всегда можно найти возможность послать мейл или CMC хотя бы с парой слов: «Сорри и гуд-бай». Впервые в жизни меня так кинул любимый человек. И я будто под откос покатился: больница, уход из МХАТа…

Никки объявилась так же неожиданно, как и пропала. Через полгода — позвонила в скайп и со своей американской улыбочкой помахала рукой: «Хеллоу, дарлинг! Как дела? Наш план в силе?» Я вскричал: «Нет уж, давай останемся друзьями!» — на что увидел искреннее недоумение: «Мы снимали вторую часть «Сумерек», улетели туда, где не было связи!» Но ведь могла бы и предупредить… Не с завязанными же глазами ее туда везли! Безбашенность во всем: сегодня женимся, завтра без вести пропадаем, через полгода снова свадьбу играем… А на самом деле она играла моими чувствами! Сейчас у Никки все хорошо — вышла замуж за известного певца. И я счастлив, как складывается моя личная жизнь… А из того романа я вынес главное: отношения на расстоянии — это блажь, и еще — никогда нельзя надеяться на другого человека, сходить с рельсов…

Я взялся доказывать, что состояться можно и без диплома МХАТа. Поступил в свой третий по счету институт — на режиссерское отделение ГИТИСа, к Сергею Голомазову. Окончил его. Мне стали предлагать удачные проекты… Признаюсь честно: поначалу я снимался только ради денег. А на заре двухтысячных на телевидении не было приличных сериалов вообще. Я краснел от участия в них, но ни от чего не отказывался.

Сейчас уже появилось много сериалов, снятых качественно… Скоро на Первом канале выйдет «Мажор», где я играю сына влиятельного бизнесмена: папочка в наказание устраивает его работать в обычную районную ментовку… Хороший юмор, каждая серия — как полный метр. Думаю, выстрелит!

Паша Санаев лично сидел на кастинге первого фильма «На игре». За время работы мы подружились, а прочитав его книги, я влюбился в него еще и как в писателя. Сам я только в 19 лет заработал себе на компьютер, зависал по ночам, играя в стрелялки… Но у меня уже была профессия, и увлечься виртуальной жизнью, как некоторые подростки, я уже не мог при всем желании. А во время подготовки к роли мы погрузились в жизнь геймеров: ходили на киберсоревнования, наблюдали их бешеный азарт. Потом ОМОН тренировал нас бегать-стрелять в реальности. Я чувствовал, что эта роль будет для меня значимой. И как некоторые актеры ради фильма худеют на 30 килограммов или бреются наголо, я тоже решился на изменение внешности… Дизайн татуировки с геймерским прозвищем моего героя придумали вместе с Санаевым — в результате я выбил на шее слово «DOC» со штрихкодом. Сначала немного парился, а потом сообразил, что это можно как угодно расшифровывать… Тату для меня уже стала как родимое пятно. Мне нравятся татуировки со смыслом, к тому же они требуют держать тело в форме. И свою жену Агату я подбил однажды посетить со мной тату-салон…

В Агату Муцениеце я влюбился практически с первых дней съемок «Закрытой школы». Меня сразу безумно потянуло к ней, и каждый вечер я мечтательно прокручивал в голове прошедший съемочный день. А утром мчался на работу как на праздник два года мы провели вместе от звонка до звонка. На площадке все крепко сдружились. Моего батю-злодея играл гениальный Александр Яцко, а «завхоз школы» Татьяна Васильева постоянно жгла с присущим ей чувством юмора — все от смеха валялись…

Наша с Агатой история любви перекликалась с сюжетной линией сериала — ее героиня начала метаться между своим парнем и новым чувством. Правда, в кино я был тем, кому она предпочла другого. Слава богу, в жизни случилось наоборот… Но как трудно поначалу мне давались сцены с поцелуями! Я пылал и не мог скрыть это от съемочной группы! Может, поэтому накал страстей передался и зрителю.

Агата была на стадии разрыва со своим молодым человеком, после долгих отношений обычно надо прийти в себя… Я так долго и трепетно не ухаживал ни за кем — полгода добивался Агаты! Всячески изощрялся, чтобы воплотить в жизнь ее мечты…

Этот расклад немного напоминает историю моих родителей: они познакомились на турслете в горах. У мамы уже был другой молодой человек, которого она ждала из армии, поэтому не поддавалась на ухаживания отца. А тот из кожи вон лез — забрасывал любимую подарками, цветами… И вдруг ее нареченный возвращается со службы с новой девушкой. Тут мама по достоинству оценила папу, который был «всегда готов», как пионер…

На день рождения Агаты я устроил сюрприз: привез всех друзей в ресторан рядом с конной базой. Знал, что она любит лошадей… Дальше, как написали бы в дешевом любовном романе: «Они поскакали рядом, и ее шикарная грива развевалась на ветру…» Правда, вечером я перепугал все население конюшен тем, что устроил в честь возлюбленной салют.

Я не верю в магию кино — те, кто играет любовь, вовсе не обязательно должны перенести это в жизнь. Но если ты готов влюбиться, мысленно настраиваешься на киношную историю… Однажды на дне рождения Тани Космачевой мы напились, разговорились с Агатой о нас и решили: «Давай попробуем! А там — как получится…» Ну и получилось!

Не все было так просто, конечно. Я добился ответных чувств, но по сюжету Агата встречается с героем Леши Корякова. А я очень ревнивый человек! И если что-то чувствую — замыкаться в себе не буду, сразу все высказываю: «Ты это… Там аккуратнее… Не слишком-то увлекайся!» Однако Агата всегда могла управлять моей ревностью и вспыльчивостью: своим поведением давала понять, что ничего нет, это просто игра… Очень умная девочка. Иная взялась бы специально провоцировать, чтобы бесился почем зря…

Наверное, в этом наш пазл и сошелся: Агата со своим латышским темпераментом умеет меня притормаживать: я импульсивный, быстрый как ветер, а жена все раскладывает по полочкам… Я конфликтный — она покладистая. Мы почти не ссоримся, этим мне наши отношения очень нравятся. Мне с Агаткой повезло: я горд и счастлив, что нашел себе такую вторую половину.

Понял я это довольно быстро и решил зря времени не терять: «Либо женимся, либо расходимся» А что тянуть? В нашем возрасте надо создавать семью, развиваться… Иначе неизвестно, куда извилистая актерская судьба заведет… И вот я на неделю слетал в Париж, где участвовал в «Больших гонках», и заодно прикупил там кольцо с бриллиантом. Планировал красиво вручить… Прихожу домой, а Агата подготовила мне встречу… По стенам висят плакаты «Вэлкам», накрыт стол, горят свечи… И я так раздухарился торжественностью момента, что тут же упал перед ней на колени…

На свадьбе было всего шесть человек — мы решили все проделать в узком кругу, без привлечения прессы. Причем жених с невестой в черном — ну, чтобы вообще никто не догадался… Я придумал сюрприз: на место бракосочетания гостей везли с завязанными глазами, подняли на лифте… Заиграла музыка, я снял с любимой повязку… Агата в прямом смысле ощутила себя на седьмом небе — под нами был стеклянный пол ресторана Останкинской башни, вся Москва как на блюдце… Сотрудница загса затянула свою волынку…

Вышло красиво и необычно, а традиции мы решили соблюсти на будущем венчании — тогда и родителей позовем, и прессу.

С ребенком спешить не планировали, но Тимофей сам решил, когда ему появиться на свет. Агата прислала мне по телефону фотку положительного теста — я расплылся в улыбке прямо во время съемок и не мог ее унять. А сцена как раз трагическая — очередной ученик «закрытой школы» отдал богу душу… Никто понять не мог, что со мной: «Хватит ржать, тут беда случилась!» Но их-то горе придуманное, а мое счастье — настоящее!

Все 9 месяцев я потакал любым капризам жены. Правда, Агата молодец, особо меня не гоняла. Сейчас говорит: «Блин, я бы еще раз забеременела!» Ну еще бы: можно конфеты есть коробками, смотреть сериалы, не думать о работе… Началось в пятницу вечером, мы тут же собрались и поехали в больницу через полгорода. Акушеры жену осмотрели и говорят: «Рано, ребятки, езжайте домой». Только переступили порог квартиры — схватки усилились. Развернулись… Врачи опять за свое: «Да рано, идите спать!» И так раз пять мы туда-сюда мотались… К утру я взревел: «Забирайте жену!

Всю ночь из-за вас не спим!» Прошло несколько безумных часов… Мне сказали, что Агате можно кушать барбариски, я поперся их искать по всей Москве, добыл… Потом отлучился на съемку, бегом назад… Все время был рядом с женой, только в сам момент появления малыша вышел в коридор. До этого перечитал кучу книг «как стать суперпапой»… А когда мне дали на руки красного сморщенного гнома, отчетливо понял: «Я попал!» Что с ним делать-то? Ну ничего, справились. Конечно, это были первые полгода ада — парень у нас голосистый, причем безо всякого повода… А мы каждый раз принимались скакать вокруг: «Что ты хочешь?» Нет ответа. Ночью поднималась в основном Агата, меня пушкой не разбудишь…

Буквально в последние дни перед появлением Тимона на свет я закончил ремонт в нашей квартире. Купили мы ее сложным путем займов и кредитов, так что на рабочую бригаду денег уже не оставалось. Тем более когда эти рвачи видели узнаваемое лицо, борзели и называли космические суммы. Я плюнул и вспомнил, как папа с братом построили целый дом на 14 комнат… А у меня какая-то квартира, да еще Интернет в помощь… Погрузился в дизайн интерьеров с головой: смотрел ролики, как стелить пол, сносить стены и возводить новые. Привлек друзей. Хотел, чтобы в доме одна стена была из белого кирпича. Отковырял штукатурку — под ней оказались камни, но ужасные, неровные… Друг придумал: «Давай купим болгарку и отшлифуем!» Чуть не задохнулся от пыли, которая въедалась в глаза, нос и рот… Организовал пространство по своему личному дизайну. С Агатой, конечно, тоже советовался. Останавливаться на этом не собираемся: ребенку лучше расти за городом, так что мы уже приобрели землю под строительство…

Единственные крупные покупки, которые я до этого себе позволял, — автомобили. Сменил 12 марок, прежде чем нашел машину своей мечты — Land Rover. Если разобью, куплю такую же. Это моя слабость: считаю, мужчина может ходить оборванным, но ездить он должен на хорошей машине.

Сейчас Тимону полтора года, и с каждым днем мы с сыном понимаем друг друга лучше. Он меня любит — ведь папа с ним бегает по квартире, в прятки играет. Уже и в Дубай его с собой брали, а этим летом всей семьей едем на родину Агаты в Ригу. Наладим тесный контакт с тещей, которая будет сидеть с малым, пока его родители пропадают на съемочной площадке. Режиссер проекта долго не мог найти для меня партнершу на главную роль, а оказалось — я уже давно с ней живу: «Твоя жена не актриса случаем?» Так нас с Агатой опять утвердили на роль влюбленной пары. Думаю, будем убедительны.

Комментарии запрещены.