WOMEN'S PLANS - журнал для женщин

Когда я встретил Аннушку впервые, она… ходила в первый у класс.

С ее отцом Степаном мы работали в одном учреждении: я в администрации, а Степа был водителем. Однажды мы с ним заехали в школу, и вот тогда-то я и увидел худенькую девчонку с поцарапанными коленками. Кто бы мог подумать, что через пятнадцать лет эта пигалица станет моей женой! Она все время была где-то рядом. Как к дочери моего друга я привык к Аннушке настолько, что и не думал о ней, уже ставшей взрослой, как о женщине. А потом… Нет, я расстался с первой женой не из-за Ани, но именно в то тяжелое время вдруг заметил рядом с собой симпатичную молодую девушку, глядящую на меня с восторгом и любовью. Она сама пригласила на кофе, мы болтали, смеялись, вспоминая разные милые мелочи из ее детства. Потом была еще одна встречали еще… А однажды Анюта осталась у меня ночевать. Я попросил ее ничего не говорить родителям. Хотя бы какое-то время. Не мог представить, как скажу своему другу, что сплю с его дочерью. С той самой милой девочкой с бантами в волосах и поцарапанными коленками. Конечно, вскоре все стало известно. Был большой скандал, и не один… Степан порывался набить мне морду. Аня не позволила, сказала, что любит меня и если родители не успокоятся, то потеряют ее навсегда. Им пришлось смириться. В нашем браке все складывалось почти идеально: мы понимали друг друга с полуслова, никогда не спорили, нам было хорошо в постели. Но Анечка хотела ребенка, а лучше двух. От любимого мужчины, то есть от меня. Я же… воздерживался. Это трудно объяснить, так как любил Аню. Но ведь уже имел двоих сыновей от первого брака и в свои 45 лет с трудом представлял себя с коляской. Всему свое время. И для рождения детей тоже.

Я не раз рисовал себе картину, как привожу ребенка в детсад и всем объясняю, что я не дедушка, а папа. И ловлю насмешливые взгляды. Нет уж, увольте! Но как сказать любимой, что ей никогда не быть матерью по той простой причине, что судьба связала ее с мужиком старше ее собственного отца? Однажды вечером Аня прибежала от соседки, с которой дружила, с ворохом журналов. Свалила их на пол прямо посреди гостиной, уселась на ковер по-турецки.

— Влад, смотри, что мне Танька дала! Ей не нужно, ее Колька уже подрос, она мне еще и книжки даст почитать! — возбужденно говорила жена.

— Какие? — спросил я машинально, увлеченный новостями по телевизору.

— «Наш ребенок», «Мудрые родители»… — начала перечислять Анюта.

Я замер. Вот оно. Пришло время объяснений… Встал, вышел в ванную, умылся. Как же начать?

— Влад? Что с тобой? — услышал заботливый Анин голос. Она стояла на пороге ванной.

— Ничего. Просто голова разболелась. Ерунда, пройдет.

— А почему у тебя всегда болит голова, когда я начинаю разговор о ребенке? — грустно спросила жена. — Может, стоит поговорить об этом?

Я тяжело вздохнул.

— Милая, если бы я встретил тебя двадцать или даже десять лет назад… — начал я. — Но мне сорок пять! Не лучший возраст, чтобы не спать по ночам и менять подгузники. Я слишком старый для этого.

— Ты старый… — медленно повторила жена. — А как же я?

Я не знал, что ответить на этот вопрос. Ведь она была молодой женщиной, она имела право быть матерью.

— Анечка, послушай… Ты же могла предполагать, что мы… Я ведь уже выполнил свой родительский долг. Мне жаль…

— Жаль. Тебе жаль. Твой родительский долг… Я все понимаю, — она смотрела на меня, не отрываясь. — Мне должно хватать лишь твоей любви. Влад, ты не заметил, что говоришь только о себе? Ты выполнил свой долг и решил, что я обойдусь, что проживу и так — никогда не имея своего ребенка? Решил вместо меня?

— Не говори так! — закричал я в отчаянии, пытаясь взять ее за руку. — Давай немного с этим подождем… Мы же как раз переезжаем в новую квартиру, у нас много работы. Я постоянно нервничаю… Может, когда все уладится, посмотрю на это по-другому… — говорил я, обманывая и себя, и Анну. Просто не было сил сказать решительное «нет». — Любимая, ты ведь меня слышишь? Не молчи…

— Слышу, — ответила она равнодушно. Потом спросила: — Ужинать будешь?

Я не хотел продолжать разговор о ребенке и с радостью схватился за новую тему.

— Знаешь что? Ты отдохни, а я приготовлю, — предложил. — Заказывай. Что ты хочешь на ужин? Любой каприз.

— Я не голодна, — Анюта отвернулась. — Пойду спать. Проходили недели, а жена больше не вспоминала о ребенке. Я надеялся, она согласилась, что у нас его не будет.

Но однажды, когда мы уже жили в новой квартире, к нам приехала сестра Аннушки. Была пятница, поздний вечер, мы засиделись почти до двух часов ночи. В субботу я собирался отоспаться и даже не слышал, когда супруга встала. Проснулся поздно, рядом в постели никого не было. Я открыл дверь спальни и услышал разговор Ани и Ульяны. Они обсуждали что-то на кухне. Меня насторожило слово «дети». Стал прислушиваться.

— Я вижу, у вас уже и комната готова, — смеялась Уля.

— Не поняла… — удивилась Анюта.

— Ну, обои с мишками, люстра в форме месяца…

— А… — буркнула жена. — Это осталось от прежних хозяев. Мы планируем сделать там кабинет для Влада.

— Но почему?! Эта комната через пару лет вам бы пригодилась! — удивилась Ульяна.

— Боюсь, нам не понадобится детская, — оборвала ее Аня.

— Ты же еще маленькой всегда говорила, что хочешь иметь как минимум двоих карапузов! Моя жена тяжело вздохнула и после непродолжительной паузы сказала:

— Знаешь, Владу не двадцать и не тридцать лет. И даже не сорок. Он не сможет вставать к ребенку по ночам, менять подгузники, — повторяла она мои слова. — Ему уже поздно иметь детей…

— А как же ты?!

-А что я? Я выходила замуж за разведенного мужчину средних лет, у которого есть два взрослых сына. Могла бы догадаться, что он не захочет снова влезать в кашки-распашонки.

— Что за глупости! — рассердилась Уля. — Он, когда женился, не подумал, что ты захочешь иметь детей? Или до того как переспать с тобой, говорил, что думает по поводу детей? Это так он тебя любит? Отнимает самое дорогое, что может быть у женщины, — ребенка! Отнимает само право его иметь! И ты считаешь, что это любовь? Эгоизм чистой воды!

— Ты не понимаешь, — прошептала жена расстроено.

— Именно! — вздохнула Ульяна. — Я не понимаю! Что ты собираешься делать?! Только не говори, что решила отказаться от своей мечты родить ребенка после всего, что пережила ради Влада, после того, как от тебя отказалась мама из-за этого замужества!

— Она не отказалась от меня!

— возразила Аня. — Мы просто мало общаемся.

— Сестренка, умоляю! Ты же знаешь, что это правда. Мама когда-нибудь приглашала тебя на праздники или на дни рождения? Приходила к тебе в гости? А давай спросим у Влада, может, он как-то объяснит странное мамино поведение!

— иронизировала Уля. — Или расскажет, что этого ты должна была ожидать, когда выходила за него замуж.

— Папа мне звонит, — совсем жалобно ответила Анюта. — Они меня не забыли… Больше я не мог этого слушать.

Острые слова Аниной сестры больно задевали меня. Я вернулся в комнату, лег в постель, накрыв голову подушкой, но это не помогло заглушить мысли. Я уже успел забыть о том кошмаре, через который нам пришлось пройти. Точнее, не нам, а Ане, боровшейся за нашу любовь… Наверное, жена очень скучала по родителям. Конечно, я не страдал от отсутствия тещи. Степа, правда, иногда звонил, но былой дружбы между нами не было. Тамара же не смогла смириться с тем, что ее красавица дочка вышла за престарелого мужика, да еще разведенного. Перед Аней стоял выбор: я или мама. Она выбрала меня. Когда ее мать это поняла, решила нанести удар с другой стороны — она попросила меня встретиться с ней.

— Владик, ты действительно любишь Анечку? — спросила Тамара, глядя на меня.

— Очень, — подтвердил я.

— Тогда оставь ее в покое! — взмолилась она. — Неужели не понятно, что ты ломаешь ей жизнь? Какой смысл в отношениях молодой девушки и мужчины, который по возрасту годится ей в отцы?!

— Считаю, что в любви возраст — не главное, — возразил.

— Вот как? Это сегодня ты как огурчик-бодрячок. Но двадцать лет — целая жизнь! Когда ей будет сорок и она будет еще цветущей женщиной, ты, возможно, уже станешь нуждаться в подгузниках! — хмыкнула Тамара.

— Тома, за что ты меня так?

— Ты отнял у меня дочь, — прошипела она. — Будьты проклят, Владислав!

— Но я сделаю все возможное, чтобы Аня была счастлива! воскликнул.

Тогда я был уверен в своей правоте. И не понимал поведения Аниной мамы. Почему она не смогла вести себя как любящая мать? Почему не смогла принять решение дочки или, по крайней мере, отнестись к нему с уважением? Почему говорила Анечке все те страшные вещи, от которых моя жена потом часами плакала? К счастью, у Ани были я и Ульяна. Ее старшая сестра с самого начала относилась ко мне с симпатией. Я никогда не слышал от нее дурного слова и был благодарен ей за это. Помню, как однажды после обеда у Ули и ее мужа я предложил помочь на кухне.

— Чувствую, что меня не очень рады видеть в этой семье, — сказал я с печальной улыбкой.

— Поэтому очень ценю, что ты стала моим союзником.

— Ты можешь на меня рассчитывать, — засмеялась Ульяна.

— Но на самом деле я Анин союзник. А твой — ровно до тех пор, пока она будет счастлива.

— Понял, — кивнул я и улыбнулся. — То есть мне надо быть начеку: если Аня на меня пожалуется, тогда придется иметь дело с тобой.

— Вот именно, — подмигнула она мне. — А теперь бери полотенце и вытирай тарелки. Посмотрим, на что ты способен. Мне нравилась эта девушка. Я уважал ее. И если она называла меня эгоистом, знал, что у нее есть на то причины. Мне и в голову не пришло обидеться — наоборот, стал думать, могу ли с ней согласиться.

Я не хотел иметь детей с Аней, потому что был слишком стар, у меня уже была семья, потому что, когда женился второй раз, строил планы только для нас двоих: как мы будем жить, как сохраним нашу любовь, куда поедем… Я мечтал путешествовать с женой по миру, отдыхать, гулять, заниматься любовью. А ребенок изменит все! Прекрасно помню это по опыту первого брака. Аня перестала бы быть только моей. Мне пришлось бы делить ее с малышом. Она была бы уставшей, невыспавшейся, в плохом настроении… А я бы не мог утешать себя мыслью, что когда кроха подрастет, жена станет такой, как и прежде, потому что знал: у меня слишком мало времени… — Ну что ж, я эгоист, — прошептал наконец. — Но ведь Аня со мной соглашается. И никто не должен вмешиваться. Но с каждый днем все больше понимал, как жена хочет ребенка. Она останавливалась возле каждого карапуза, часами могла стоять у окна и наблюдать за детьми в песочнице, обожала разглядывать витрины с детскими вещами. И смотрела на меня так грустно, что мое сердце разрывалось… «Сделаю все, чтобы она была счастлива», — все чаще вспоминал я слова, которые сказал Аниной маме. Такую же клятву дал самому себе — и должен сдержать слово…

Не помню, что искал в то воскресенье. Анюта готовила обед, а я рылся в ящиках комода. На самом дне одного из ящиков, под вещами Ани, нащупал что-то твердое, машинально достал: соска-пустышка. Снова пошарил. Там лежали две пары совсем крохотных носочков, кофточка с вышитой обезьянкой и что-то еще… Я не мог смотреть дальше — глаза застилали слезы. Бедная моя девочка! Она спрятала от меня свои сокровища, свою несбыточную мечту. А я… я просто бесчувственная скотина!

Вышел в кухню. Аннушка, колдовавшая у плиты, обернулась ко мне с улыбкой и сказала:

— Скоро будем обедать… — туг же осеклась. — Владик, что случилось? Тебе плохо?

Я не ответил, не мог: горло сдавил ком. Достал из аптечки упаковку противозачаточных таблеток, открыл, выдавил их одну за другой в мусорное ведро, туда же отправил и коробку. Меня вдруг оставили силы, и я опустился на табурет. Аня смотрела на меня, онемев.

— Я хочу, чтобы у нас был ребенок, — прошептал с трудом.

— Что? — не поверила жена.

— Хочу ребенка, — громко повторил я и добавил: — Прости. В ту ночь мы занимались любовью долго и без спешки. Казалось, что Аннушка сейчас любит меня, как никогда раньше. Через два месяца жена сообщила, что беременна. Это известие я принял со смешанными чувствами — радовался и боялся одновременно. Радовался, потому что помнил, какое счастье дарят дети, а боялся того, что мы с Аней отдалимся друг от друга, что между нами что-то изменится.

Но наши отношения только укрепились. Сейчас мы еще сильнее любим друг друга, потому что нас связывает маленькое чудо по имени Соня. Не знаю, может, это из-за возрастной бессонницы, но я встаю к дочке по ночам гораздо чаще, чем Аня. У меня больше терпения для дочки, чем было для сыновей, когда был молод, больше опыта, который смогу ей передать. А еще я больше ценю время, проведенное вместе с крошкой, — ведь не понаслышке знаю, как быстро вырастают дети… Мне начинает казаться, что буду неплохим поздним папой. А мама Анечки — хорошей бабушкой, потому что она уже дважды приходила к нам. На меня практически не смотрит, игнорирует, но зато от Сонечки не может оторваться. Собственно, как и я.